Алекс улетел спустя три дня. В аэропорт повезла его я. Шон придумал отговорку, даже не пытаясь скрыть то, что дает нам возможность объясниться. Когда мы с Алексом остановились в зале ожидания, он неожиданно достал из кармана мою синюю ленточку. Я сглотнула.
— Ты сошел с ума.
— Маленькое напоминание, — подмигнул он.
Я не стала сопротивляться, суеверно молчала, когда он отматывал ленту и сшивал ее ну… почти так же аккуратно, как я.
— Вот так, — довольным тоном заявил Алекс.
— Ты зачем палочку привез? — спросила я с улыбкой.
— А как же? — не понял Алекс.
Я забрала ленту, которую он безуспешно пытался сложить, и смотала ее прямо на полу грязного зала, а потом я легким движением отцепила палочку и отдала Алексу две составляющие. Когда он их взял, я вдруг заметила, что ткань ленты на его запястье не потускнела. Удивительно. Я сделала себе пометочку написать Жене о фирме, которая производит такие качественные ленты.
— Что ж. Я рад, что теперь благодаря мне у вас с Шоном наладились отношения.
— Благодаря тебе? — ехидно поинтересовалась я. Вот самомнение! Но Алекс вдруг просто улыбнулся.
— Я верю в твою детскую наивность и то, что ты сама не догадаешься, потому скажу как есть, просто чтобы знала. Изменяя тебе, Шон надеялся на ответный ход. Тогда у него были бы все основания тебя упрекать и винить не меньше, чем самого себя.
Когда до меня дошел смысл фразы, сначала я покраснела, а потом только начала злиться.
— Никогда не думал, что мы можем поссориться из-за девушки, находясь в разных частях света…
— А ты… — начала я и замолчала.
— Я больше не прилечу сюда. Если бы не произошедшее, ты могла бы улететь со мной обратно уже сегодня. Но он мой друг, вы оба мне важны. И выбирать я не стану. Это будет твоя задача.
— Алекс, ты… ты… это нечестно!
И совершенно неожиданно я расплакалась, а Алекс просто обнял меня. Некоторое время мы стояли в полном молчании, прерываемом лишь моими всхлипами. Теперь ленточка казалась мне куда как более уместной.
— Так ты за это меня благодарил?
— За то, что ты не разрушила нашу с Шоном дружбу. Ведь если бы ты выбрала вариант Шона, вряд ли мы бы смогли простить друг друга. Все сложилась удачно, если такой вариант вообще можно рассматривать.
Алекс погладил меня по мокрой от слез щеке, а потом наклонился и поцеловал. Это не было не только физиологическое чувство, это был правильный поцелуй. И слишком желанный. Мне не хотелось большего, просто напоминание о том, что я упустила, но что еще может вернуться. Восхитительный аргумент. Алекс стер губами слезы с моих щек, а потом развязал мой сиреневый шарф и поцеловал шрам на шее.
— Тебе они не нужны, — улыбнулся Алекс. — Я буду ждать тебя. Но я больше не стану говорить тебе, что делать.
С этими словами он развернулся и ушел в зеленый коридор.
Была уже ночь, когда моя машина остановилась у дома на окраине города. Я очень тихо прошла в дом и закрыла дверь, и только потом отогнула ворот куртки. Что бы там не говорил Алекс, с этой красной чертой на шее я чувствовала себя таковой, какой на самом деле и являлась — испорченной.
— Все хорошо? — спросил Шон, замечая мое состояние. Я никак не могла поверить словам Алекса. То есть выбирай, либо я, либо он. Но он рядом, а я чуть ли не в диаметрально противоположной точке Земли! Кажется, у меня проблемы…
— Да, — ответила я и бросила куртку в кресло. Шон нетерпеливо вздохнул и самостоятельно убрал ее в шкаф. Он не привык к беспорядкам! А затем Шон взглянул на мою руку, где красовалась теперь ленточка, и ушел в компьютерную комнату. На всю ночь.
Глава 5
Итак. Нетрудно догадаться, что после приезда Алекса многое изменилось. Но, разумеется, не характер Шона. Горбатого могила исправит, что до тирании некоторых персон, полагаю, она будет жить вечно! Например.
В один прекрасный день Шон сообщил мне, что выгнал брата из дома. У меня случился шок. Выяснение ситуации чуть не довело меня до истерического хохота. Джастин пришел к Шону и объявил, что женится. Разумеется, на Ане. Он у нас верный. Шон, в свою очередь, дал свое благословение начинающей семейке и… выставил тех из дома Бенжамина Картера. Мол раз так, то взрослые — живите своими силами. И лишил их средств, кроме содержания, назначенного отцом. Это было дурацкой идеей. Джастин от Шона так и не отстал, а дом Бенжамина Картера остался пустовать.
Я не раз пыталась поднять эту тему, но Шон, которому все имущество отца (включая безбашенного брата), досталось в рамках завещания, просто уходил в другую комнату. Первые два раза я верила, что это совпадение. Потом дошло, что его бесит одна лишь мысль, что нужно решить, что делать с собственностью отца. Он приютил собаку, так как некому было больше, а остальное, видно, предполагалось, что и без его участия неплохо просуществует.
В тот день я залезла на крышу дома Шона и рассматривала загорающиеся звезды. Сам Картер мои романтические закидоны ненавидел, старался в такие моменты делать вид, что я вообще к нему не имею никакого отношения. Меня это устраивало, так как эти часы были отданы мечтам, а не реальности. В руке я крутила кулон Алекса. Как жаль, что сигнал на таком расстоянии не возьмет… Я ради интереса нажала кнопку и увидела, как цветок засветился красным. И вдруг мой телефон слабо завибрировал.
— Привет, — сказал тихо Алекс. — Как ты там?
— Как всегда. — Я не знала, что еще сказать Алексу. Утешительного не находилось. — А ты?
А у него с изложением мыслей проблем было меньше. Он мне кратко поведал несколько историй. И я поняла, что сожительствуя с Шоном, разучилась нормально разговаривать. И вдруг меня ошарашили:
— У тебя появился акцент, — прервав свой монолог, заявил Алекс.
— Что? — я аж села.
— Акцент. Ты начала растягивать слова.
— Не может быть!
— Тебе пора возвращаться. Возвращайся… — ко мне, повисло в воздухе недосказанное.
Я так никогда и не спросила, дошел ли сигнал кулона до Алекса, или это был всего лишь телепатический импульс. Мы просто разговаривали, пока не…
— А ну живо спускайся оттуда! — рявкнул Шон, и я послушно соскользнула сначала на козырек крылечка, а затем и вовсе на пол. Там был на редкость удобный спуск!
Несмотря на гневный оклик, выглядел Картер вполне себе миролюбиво, а также отвел на кухню, усадил на стойку и сунул в руки чашку горячего какао. Я мгновенно обожглась, и Шон, закатив глаза, взял из моих рук чашку, пока я, рассыпаясь во вполне себе русских междометиях, терла руку о собственную ногу. Только когда я потянулась обратно к чашке, Шон снова на меня посмотрел. Я улыбнулась.
